ВУЗ: Карго-культ современности

Каждый год тысячи молодых людей, которые еще вчера сидели за школьной скамьей, несут документы в университеты и академии разного пошиба. Зачем? Мы не подвергаем сомнению надобность высшего учебного заведения, как социального института – мы лишь хотим задать несколько вопросов.

Можно ли в семнадцать лет объективно оценить, чем хочется заниматься всю оставшуюся жизнь? Можно ли спрогнозировать, каким будет рынок труда через пять лет? Вряд ли. Но несмотря ни на что, тысячи и тысячи абитуриентов из года в год стремятся заполнить аудитории новой школы – высшей.

 

Алгоритм жизни “школа – вуз – работа” у нас очень хорошо культивирован и поддерживается людьми старшего поколения. Во многом это связано с нашим светлым социалистическим прошлым, когда по окончанию обучения студентов распределяли по специальности, а госзаказ был действительно госзаказом. В те времена высшее образование открывало горизонты, недоступные людям, которые его не получали. Но даже в те времена всё было не так просто: брали далеко не всех и не сразу. Мой прадед, например, проработал год на стройке, чтобы поступить по “рабочей квоте”.

 

Времена изменились, но нравы остались. Поступить стало пусть немного, но легче, а для тех, кому сложно, открылся целый зоопарк “академий” сомнительного качества и репутации. Однако, в голове любого советского интеллигента сохранилась ментальная установка о, во-первых, острой необходимости высшего, во-вторых, непрерывности образования. В основном, родители и определяют сферу дальнейшей занятости своего чада. Без преувеличения можно сказать, что именно в этот период, казалось бы, самостоятельности, родители определяют жизнь своего ребенка сильнее, чем за предыдущие полтора десятка лет. Стоит ли говорить, что отцовский выбор может через несколько лет кардинально не совпадать с уже самостоятельными мыслями человека.

 

С другой стороны, отечественная (а по факту советская) система образования по-своему на это реагирует: университетское образование в Украине является действительно универсальным. Студенту дается достаточно пространства для сторонних занятий, чтобы в определенный момент жизни окончательно определиться с дальнейшей деятельностью и начать двигаться в правильном направлении.  С точки зрения государства – это однозначный проигрыш, т.к. каждый радиоконструктор, ставший по собственному желанию пиарщиком, является потерей бюджетных денег. Но вводить какие-либо методы контроля, помимо эфемерных справок о трудоустройстве, оно не готово.

 

Такая система работает уже на протяжении более двадцати лет. Мы имеем ментальную установку, которая обязывает поступать в вуз, широту изложения предметов – пространство для коррекции своего рода занятий и отсутствие контроля и обратной связи между заказчиком (государство) и исполнителем (студент), что позволит этой системе стабильно функционировать по крайней мере до того момента, пока в Украине не отменят бесплатное высшее образование. Обратную связь “ребенок-родитель” мы не учитываем по той простой причине, что любой матери дороже, если её дитя будет счастливо и обеспечено, а стала ли университетская специальность источником счастья и достатка – вопрос третий.

 

Стоит ли что-то менять в работоспособной системе? Однозначно, да. Во-первых, для обновления сознания людей в образовательном вопросе. На современном рынке труда ценность представляют знания, а не корочка – это и есть тот камень, о который спотыкается учебный исполин. Изучать в равной мере абсолютно все предметы физически невозможно из-за широкого спектра предметов. Многие преподаватели это понимают и лояльно относятся к студентам. К сожалению, наиболее лояльными – а значит, наиболее забиваемыми – оказываются как раз молодые преподаватели, излагающие перспективные дисциплины. В то же время студент, незаинтересованный в обретаемой специальности, прогнозировано будет наплевательски относиться к учебным дисциплинам. Хорошо, если он, домучивая до корочки свое образование, развивается в другой области. Плохо, что так случается не часто.

 

Возможно ли повлиять на ситуацию в образовании? Да, возможно. Долгосрочные реформы многих стран начинаются именно со сферы образования. Причем, реформы не методом “подгонки под” и “формального соответствия”. Финляндия, среднее образование которой считается одним из лучших в Европе, открыто заявляет, что их образовательную структуру невозможно применить ни в одной другой стране. В США, например, бесплатного образования не существует, но вуз (на примере MIT) готов дать кредит каждому поступившему. Цена “вышки” крайне высока, и вуз прямо заинтересован обучить студента так, чтобы тот смог отдать кредит. Среднее время возвратов кредитов в MIT составляет 4 года, однако, в последнее время в Новом свете не всё так хорошо. Внедрить подобное в Украине будет крайне непросто, т.к. большинство вузов в Украине – государственные. В соответствии с новым Законом об образовании высшие учебные заведения получат достаточно большую автономию, но в любом случае недостаточную для настолько свободного распоряжения финансами. Ведь кредит – в любом случае финансовый риск. Создание широкой градации средних школ, как в Германии, будет иметь скорее негативные последствия, поскольку сильно ограничит доступ к образованию в существующих реалиях. Выбирать “свой путь” сложно и дорого.

 

На мой взгляд для выравнивания ситуации в первую очередь необходимо развенчание карго-культа “будешь учиться – станешь успешным”. Это гораздо сложнее, чем кажется. Изменение общественного сознания – долгий и сложный процесс. Его можно стимулировать запретом требовать диплом о высшем образовании на некоторые должности, а также указывать это требование в описании вакансии. Такое решение не ударит по коммерческим организациям, в которых уже сейчас для многих позиций диплом не требуется или является чистой формальностью. Но в то же время такой подход позволит многим устроиться на работу в соответствии с предпочтениями сразу же после окончания школы.

 

Но это далеко не всё. Одним из самых частых ответов на вопрос: “Зачем ты поступал?”, пусть и в полушуточном тоне, является “Чтобы в армию не забрали”. Современная война – сложный тактически-технологический процесс и абсолютные показатели количества живой силы в современной войне решают много меньше, чем еще пятьдесят лет назад. Общий призыв неэффективен. Первая по уровню вооружений страна в мире – Соединенные штаты Америки – имеет полностью контрактную армию. Попытки перевода на контракт были и у нас, но успехом не увенчались. Армейский вопрос еще раз показывает, что реформы должны быть комплексными, одна сфера прямо влияет на другую. Без отмены обязательного призыва все прочие меры повышения образовательной эффективности будут бесполезны.

 

Следующее изменение вполне осуществимо с новым Законом об образовании – это повышение академической мобильности, в том числе внутри отдельно взятого университета. В большинстве случаев перевестись на другой факультет или в КПИ студента побуждает отчисление на первом месте учебы. И дело тут совсем не в том, что остальным так нравится их выбор. Процесс перевода связан с бюрократическими сложностями, сталкиваться с которыми у человека нет никакого желания. Останавливает миграцию еще и денежный вопрос – часто перевод возможен только на контрактное место. Упрощение правил перехода и сохранение бюджетного места за человеком, а не за специальностью помогут решить эту проблему. В какой-то момент может показаться, что государство таким образом понесет ощутимые потери: люди будут поступать на “простые” факультеты с целью перевестись потом на более престижные. Однако, государство и так теряет деньги на дипломированных системных инженерах, которые последний раз слово “сервер” слышали на защите диплома. Должна сохраниться оговорка, что право бюджетного перехода теряется при условии вылета из вуза. Отмена воинского призыва и вовсе нивелирует процент мошенничества с переходами, поскольку отчисление будет означать лишь отчисление и ничего более.

 

Наши университеты хороши тем, что дают универсальное образование. Это огромное достижение советской образовательной машины, которое было бы очень обидно потерять. В реальности из этого универсализма в жизни потребуется не больше 10% знаний, тогда как остальные 90% уйдут в пользу общей эрудиции. На Западе с этим борются путем сужения специальности, что правильно со Смитовской точки зрения, но мы все же имеем наглость в ней усомниться.

 

В той же Германии существует разноплановая система подготовки, в том числе более узкой по сравнению с университетской. У нас это называлось ПТУ. Сейчас все ПТУ гордо переименовались в колледжи. Вопрос не в том, как они называются, вопрос в популяризации профессионального образования. Для многих работодателей не секрет, что зачастую выпускник колледжа связи умеет больше, чем выпускник специализированного университета, при этом на работу первый также выйдет раньше. И всё равно колледж остается менее привлекательным для абитуриентов, во-первых, как менее престижное место, во-вторых, по чисто финансовым показателям: в вуз можно поступить на бюджет и протирать там 4 года штаны, колледжи в большинстве своем – платны.

 

Любая школа должна учить, в том числе высшая. Это утверждение воспринимается как очевидное, и в то же время методично не исполняется. Объем знаний, накопленных человечеством, огромен и ни при каких условиях не влезет в шесть лет учебной программы. Частично ситуацию можно исправить, вводя самостоятельный выбор общеобразовательных дисциплин и возможность выбора преподавателя, что частично прописано в новом законе. Однако чтобы начать адекватно излагать и оценивать изучаемые предметы, без сверхтребовательности с одной стороны и попустительства с другой, без устаревших данных и неактуальных сведений, должно пройти еще много лет – в Бельгии результаты реформы образования проявились через 20 лет. И существует немалая доля вероятности, что эти изменения будут осуществляться силами тех, кто прямо сейчас читает эту статью.

 

Благодарности:

Огромное спасибо за мотивацию при написании данной статьи создателю образовательного проекта EdEra Илье Филипову и моему лучшему другу – Саше Заволоке.